Стив возил с собой одеяло, старое, выцветшее байковое одеяло, чтобы прикрыть мотоцикл босса, если на Западное побережье «харлей» поедет в кузове грузовика. Когда Джонни и Дэвид подкатили на вездеходе, Мэри Джексон куталась в это одеяло, словно в шаль. Дверь заднего борта Стив открыл, и Мэри сидела на полу кузова, поставив ноги на задний бампер, одной рукой удерживая концы одеяла на груди. Вторая рука крепко сжимала бутылку джолт-колы. Никогда в жизни она не пила ничего более восхитительного. Мокрые от пота волосы Мэри прилипли к голове, глаза круглые, словно блюдца. Она дрожала, несмотря на одеяло. Вылитая беженка, каких показывают в выпусках новостей. То ли спаслась после пожара, то ли пережила землетрясение. Она наблюдала, как Ральф одной рукой обнял сына, другой крепко сжимая винтовку. Не просто обнял, но оторвал от земли, а потом снова поставил на ноги.

Мэри соскользнула на асфальт, ее качнуло. Мышцы еще не отошли после дикой гонки.

Я спасала свою жизнь, подумала Мэри, и, наверное, мне никогда, ни прозой, ни стихами, не удастся объяснить, что это такое: бежать ради спасения собственной жизни, а не за медалью, призом или уходящим поездом.

Синтия коснулась ее плеча.

— Все нормально? — спросила она.

— Будет нормально, — ответила Мэри. — Еще пять лет, и я стану как огурчик.

Стив присоединился к ним.

— Ее нет, — сказал он, имея в виду Эллен, а затем направился к Дэвиду и Маринвиллу. — Дэвид, с тобой все в порядке?

— Да. Как и с Джонни.

Стив с каменным лицом посмотрел на человека, которого его наняли сопровождать.

— Точно?

— Думаю, да, — ответил Маринвилл. — Я… — Он посмотрел на Дэвида. — Скажи ему ты, приятель.

Дэвид сухо улыбнулся.

— Он передумал. А если вы ищете мою мать… существо, которое поселилось в ней… то напрасно. Она мертва.

— Ты уверен?

— Мы найдем ее на полпути к валу. — Голос мальчика дрогнул. — Я не хочу смотреть на нее, когда вы будете убирать ее с дороги. Папа, я думаю, что и тебе не стоит.

Мэри подошла к ним, потирая бедра, там мышцы болели особенно сильно.

— Телу Эллен пришел конец, хотя оно едва не догнало меня. Значит, эта тварь вновь забилась в свою дыру, так ведь?

— Д-да…

Мэри не понравилось сомнение, прозвучавшее в голосе Дэвида.

— А в кого еще он мог перебраться? — спросил Стив. — Был здесь какой-нибудь человек? Отшельник? Старатель?

— Нет, — ответил Дэвид более уверенно.

— Оно упало и больше не смогло подняться. — Синтия вскинула кулак к небу. — Ему конец!

— Дэвид, — позвала его Мэри.

Мальчик повернулся к ней.

— Мы ведь еще не закончили, даже если эта тварь залезла в свою дыру. Да? Мы должны завалить штольню.

— Сначала ан так, потом штольню, — уточнил Дэвид. — Запечатать ее, как было прежде. — Он посмотрел на отца.

Ральф обнял мальчика.

— Как скажешь, Дэвид.

— Я за, — кивнул Стив. — Не терпится посмотреть, где этот господин снимает башмаки и укладывается в гамак.

— А вот мне неохота лезть в пасть к дьяволу, — не согласилась с ним Синтия.

Дэвид повернулся к Мэри.

— Разумеется, завалим. Ведь это Бог вывел меня оттуда. И я не забыла Питера. Демон убил моего мужа. Я считаю себя обязанной отомстить за Питера.

Дэвид посмотрел на Джонни.

— Два вопроса. Первый. Что произойдет, когда все закончится? Произойдет здесь. Если Безнадегская горнорудная компания вернется и продолжит разработку Китайской шахты, штольня опять будет вскрыта. Не так ли? И что из этого выйдет?

Дэвид заулыбался. Мэри показалось, что она прочла в его взгляде облегчение, словно мальчик ожидал более каверзного вопроса.

— Это уже не наша проблема, а Бога. Мы должны разрушить ан так и штольню, закрыть подход к ним снаружи. Потом мы уедем и ни разу не оглянемся. Какой ваш второй вопрос?

— Могу я угостить тебя мороженым после того, как все закончится, и рассказать тебе военные истории?

— Конечно. Если только вы разрешите мне остановить вас, когда они мне наскучат.

— В моем репертуаре скучных историй нет, — усмехнулся Джонни.

Мальчик вместе с Мэри зашагал к грузовику. Он обнял ее за талию и привалился головой к руке, словно видел в Мэри свою мать. Она не возражала. Стив и Синтия залезли в кабину, Ральф и Джонни расположились в кузове напротив Мэри и Дэвида.

Когда грузовик вновь остановился, Мэри почувствовала, как напряглась рука Дэвида у нее на талии, и обняла мальчика за плечи. Они подъехали к тому месту, где умерла его мать, вернее, ее тело. Он это знал, как и Мэри. Мальчик часто-часто дышал открытым ртом. Мэри второй рукой потянула голову Дэвида к себе. Он уткнулся лицом в ее грудь, и скоро первые капли слез промочили футболку Мэри. Отец Дэвида сидел напротив них, подтянув колени к груди и закрыв лицо руками.

— Все хорошо, Дэвид, — прошептала Мэри, поглаживая мальчика по голове. — Все хорошо.

Хлопнули дверцы Захрустел гравий под ногами.

— Боже мой, посмотри на нее! — Голос Синтии был переполнен ужасом.

— Тихо, глупая, они тебя услышат.

— Да, конечно. Извини.

— Пошли. Поможешь мне.

Ральф оторвал руки от лица, вытер мокрые глаза рукавом, передвинулся к мальчику и тоже обнял его. Дэвид сжал руку отца. Полные горя мокрые глаза Ральфа встретились со взглядом Мэри. Заплакала и она.

Вновь раздались шаги Стива и Синтии: они оттаскивали Эллен с дороги. Последовала пауза, потом опять послышались шаги людей, возвращающихся к грузовику. У Мэри внезапно возникло ощущение, что Стив сейчас откроет дверь кузова, чтобы солгать мальчику и его отцу, сказать, что Эллен ничуть не изменилась и выглядит так, словно тихо, во сне, отошла в мир иной. Она попыталась мысленно связаться с ним: «Не делай этого, не заходи сюда, не лги, будет только хуже. Они побывали в Безнадеге, они видели, что здесь творится, не пытайся убедить их, что Эллен стала исключением из правила».

Шаги смолкли. Синтия что-то прошептала. Стив ответил тоже шепотом. Они залезли в кабину, хлопнули дверцы, и грузовик покатил дальше. Секунду спустя Дэвид оторвал лицо от груди Мэри.

Она улыбнулась, но в открытую дверь грузовика проникало достаточно света, чтобы он мог увидеть ее мокрое от слез лицо.

— Всегда рада помочь. — Она поцеловала Дэвида в щеку. — Правда.

Потом Мэри обхватила колени руками и уставилась через открытую дверь на пыльный шлейф, тянущийся за «райдером». Она еще видела светофор, мигающую желтую точку в океане темноты, только теперь эта точка не приближалась, а удалялась. Мир, тот самый, единственный, в котором Мэри привыкла жить, удалялся вместе со светофором. Торговые центры, рестораны, МТУ, тренажерный зал, жаркие объятия во второй половине дня или вечером — все исчезало вдали.

Как это просто, думала она. Словно цент, проваливающийся в дырку в кармане.

— Дэвид, — обратился к мальчику Джонни, — ты знаешь, каким образом Тэк перебрался в тело Риптона?

Дэвид покачал головой.

Джонни кивнул, словно не ожидал ничего другого, откинулся назад, прислонившись головой к борту. И тут до Мэри дошло, что Маринвилл, несмотря на все его выходки, ей нравится. И не только потому, что вернулся с Дэвидом. Он нравился ей с того момента, как они… искали оружие. Она тогда сильно напугала его, но он оклемался. Быстро оклемался. К тому же Маринвилл принадлежал к тем немногим людям, которые смогли вновь подняться на ноги, отказавшись от спиртного и наркотиков. Если он особенно не говнялся, с ним можно было иметь дело.

«Ремингтон» лежал рядом с ним. Не поворачивая головы, Джонни нащупал винтовку рукой, поднял и положил на колени.

— Боюсь, мне не удастся прочесть завтрашнюю лекцию, — сообщил он потолку. — Ее тема: «Панки и постлитература: американское писательство в двадцать первом веке». Придется возвращать аванс. «Грустно, грустно, грустно, Джордж и Марта». Это из…

— «Кто боится Вирджинии Вулф?», — перебила его Мэри. — Эдуард Олби. В этом автобусе не все полуграмотные.