Поторопись, Дэвид.

Он не знал, Его это голос или чей-то другой, да это и не имело значения. Голос знал, что говорит. Пирожок умерла, но его отец и остальные пленники наверху еще живы. А где-то была его мать. И Дэвид не знал, что с ней. Безумный коп куда-то увез ее, он мог сделать с ней что угодно. Что угодно.

Я не буду думать об этом. Я не позволю себе думать об этом.

И он думал о тех часах, что проводила Пирожок с Мелиссой Дорогушей на коленях, не пропуская ни одного мультфильма с профессором Крейзи и мотокопами.

Дэвид обхватил сестру руками и снял с крюка. Ее голова упала ему на плечо. Какая она, однако, тяжелая.

Мальчик повернулся и осторожно спустился со стула на пол. Его качнуло, но он удержался на ногах и отнес Пирожка к окнам. Разгладил юбку на спине. Она порвалась, но не слишком сильно. Дэвид положил девочку на пол, подсунув одну ее руку под голову. Так укладывала ее мама, когда Пирожок была совсем маленькой.

Окна обрамляли ужасные темно-зеленые портьеры. Дэвид сорвал одну и расстелил рядом с Пирожком. Как бы он хотел, чтобы девочке составила компанию Мелисса Дорогуша, но Лисса осталась рядом с «уэйфарером». Он положил Пирожка на портьеру и укрыл ее по самую шею. Теперь она выглядела не так ужасно. Словно спала в своей постели…

Дэвид поцеловал ее в лоб.

— Я люблю тебя, Пирожок. — И закрыл портьерой лицо сестры.

Он еще немного посидел рядом, зажав руки между коленями и стараясь совладать с эмоциями. Потом собрался с духом и встал. Ветер все завывал, сумерки уже переходили в ночь, песчинки барабанили по стеклам, Словно чьи-то пальчики. На ветру что-то монотонно поскрипывало, и вдруг с улицы донесся глухой удар: где-то что-то свалилось.

Дэвид отвернулся от окна и осторожно обошел загородку. Трупов больше не обнаружилось, но на бумагах, что лежали за окошком с надписью «НАЛОГОВЫЙ ИНСПЕКТОР», Дэвид увидел капельки крови. Стул налогового инспектора, с высокой спинкой и длинными ножками, валялся на полу.

Внимание Дэвида привлек открытый сейф у дальней стены, набитый не деньгами, а какими-то бланками. Справа от сейфа стояли письменные столы, слева Дэвид увидел две закрытые двери. Одна, с надписью «НАЧАЛЬНИК ПОЖАРНОЙ ОХРАНЫ», его не заинтересовала в отличие от второй, ведущей в кабинет главного городского полицейского, Джима Рида.

— Начальник городской службы охраны. В большом городе его называли бы начальником полиции, — пробормотал Дэвид, направляясь к двери.

Она легко открылась. Нашарив выключатель, Дэвид зажег свет и прежде всего увидел голову гигантского карибу на стене слева от стола. А уж потом мужчину за столом. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла. Такой расслабленный, словно он спит, мирно сложив руки на внушительных размеров животе. Картину портили шариковые ручки, торчащие из его глаз, да настольная табличка во рту. На мужчине была такая же рубашка, что и на Энтрегьяне, с портупеей через плечо.

Снаружи опять что-то упало, вызвав дружный вой койотов. Дэвид резко обернулся, чтобы убедиться, что Энтрегьян не возник у него за спиной. Не возник. Тогда Дэвид вновь посмотрел на начальника городской службы охраны. Он знал, какие действия ему необходимо предпринять, и решил, что, раз уж он не побоялся дотронуться до Пирожка, сможет дотронуться и до незнакомца.

Первым делом, однако, Дэвид схватился за телефонную трубку. Но, как он и ожидал, ответила ему тишина. На всякий случай он все же нажал на пару клавиш, говоря: «Алло? Алло?»

Телефон по-прежнему безмолвствовал, и Дэвиду не оставалось ничего иного, как положить трубку на рычаг. Он обошел стол, постоял рядом с человеком, из глаз которого торчали шариковые ручки. Табличка с надписью «ДЖЕЙМС РИД, НАЧАЛЬНИК ГОРОДСКОЙ СЛУЖБЫ ОХРАНЫ» стояла на столе, видимо, Риду засунули в рот точно такую же табличку, но с другого стола.

Дэвид уловил знакомый запах. Не крем после бритья, не одеколон. Он посмотрел на сложенные руки мертвеца, увидел глубокие трещины на коже и все понял. Начальник охраны пользовался тем же кремом для рук, что и мать Дэвида. Джим Рид, должно быть, смазывал руки незадолго до смерти.

Дэвид попытался заглянуть под живот Рида, но не сумел: тот сидел слишком близко к столу. В спинке кресла чернела маленькая дырочка. Рида застрелили. А уж ручки воткнули в глаза (Дэвид очень на это надеялся) после того, как он умер.

За дело. Поторопись.

Дэвид начал отодвигать кресло от стола, но вдруг удивленно вскрикнул и отпрыгнул в сторону. При первом же его прикосновении кресло повалилось назад и вытряхнуло Рида на пол. Покойник при этом громко рыгнул. Табличка выскочила из его рта, как снаряд из орудийного ствола.

С гулко бьющимся сердцем Дэвид опустился на одно колено перед трупом. За столом Рид сидел, расстегнув пуговицы и «молнию» форменных брюк, так что теперь из-под них виднелись шелковые трусы персикового цвета. Но Дэвид даже не заметил этого. Искал он другое и, к счастью, нашел. На одном бедре Рида покоился револьвер. На второе бедро с ремня свисало кольцо с ключами. Прикусив нижнюю губу, совершенно уверенный в том, что мертвый коп ждет только удобного момента, чтобы протянуть руки

(черт Мамми идет за нами)

и схватить его, Дэвид сумел снять кольцо. Он быстро просмотрел ключи, моля Бога, чтобы нашелся нужный. И он нашелся. Такой же квадратный, с черной магнитной полосой, как у Энтрегьяна. Ключ от камер наверху.

Во всяком случае, Дэвид на это надеялся.

Кольцо с ключами он сунул в карман, с любопытством взглянул на расстегнутые штаны Рида, отстегнул кожаный ремешок, перехватывающий кобуру, и осторожно достал револьвер. Дэвида удивило, какой он тяжелый. Мальчик повернул револьвер стволом к себе, держа руки подальше от предохранительной скобы, охватывающей спусковой крючок, и посмотрел на цилиндр. В каждой ячейке по патрону, то, что надо. А та ячейка, что сопряжена со стволом, наверное, пустая: в фильмах копы частенько не загоняют туда патрон, чтобы случайно не подстрелить себя. Но Дэвид решил, что это не так уж важно. Он сможет дважды быстро нажать на спусковой крючок.

Мальчик развернул револьвер рукояткой к себе и попытался найти предохранитель. Таковой отсутствовал. Дэвид потянул спусковой крючок на себя, но убрал палец, как только заметил, что поднимается курок. Стрелять просто так ему не хотелось. Он не знал, насколько смышленые твари койоты, но догадывался, что насчет оружия у них полная ясность.

Дэвид вернулся в приемную. Ветер все выл, бросая пыль в окна. На улице совсем стемнело. Мальчик посмотрел на отвратительную зеленую портьеру, на прикрытое ею тело. Я люблю тебя, Пирожок, подумал он и вышел в холл. Остановился, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, нацелив револьвер в пол и крепко прижимая его к бедру.

— Господи, я никогда не стрелял из револьвера, — произнес Дэвид. Пожалуйста, помоги мне выстрелить из этого. Христом Богом молю Тебя. Аминь.

Глава 3

Мэри Джексон сидела на койке, уставившись на свои сложенные на коленях руки, и думала о сестре мужа. О Дейдре Финни, кудрявой обкурившейся симпатяшке с идиотской улыбкой. Дейдре, которая не ела мясо («Это жестоко — убивать ради насыщения собственного желудка»), зато курила «травку». Дейдре, уже не один год якшающейся с этим Панамским революционером. Дейдре с ее мистером Лыбой-Улыбой на наклейках. Дейдре, благодаря которой мужа Мэри убили, а она сама попала в камеру смертников. И все потому, что эта Дейдра напрочь прокурила свои мозги. И забыла о мешке с «травкой», запрятанном под запаску.

Это не справедливо, воспротивилась более рациональная часть мозга Мэри. Причина в пластине с номерным знаком, а не в марихуане. Энтрегьян остановил «акуру» из-за пластины. Собственно, он вел себя, как Ангел Смерти, не обнаруживший на двери запретного знака. Если б не «травка», он бы придрался к чему-то еще. И ты это знаешь.

Но Мэри не хотела этого знать, не хотела думать, что стала жертвой пусть и необычного, но природного катаклизма. Лучше уж винить во всем сестру Питера, представлять себе, как она ее накажет. Способов хватало, не смертельных, но достаточно болезненных. В Гонконге, к примеру, воров били палками. И Дейдре с десяток ударов только пойдет на пользу. Или дать ей хорошего пинка острым носком туфельки на высоком каблуке. Все, что угодно, лишь бы согнать с лица Дейдры блуждающую улыбку, придать глазам достаточно осмысленности, чтобы знать наверняка, что до нее дошли слова Мэри: «Из-за тебя, паршивая дрянь, убили твоего брата, ты это понимаешь?»