Дэвид повернулся и направился к койке. Он чувствовал, как патрон оттягивает карман. Словно золотой слиток.

Нет, патрон опаснее золота. Пожалуй, лучше сравнить его с куском чего-то радиоактивного.

Дэвид постоял перед койкой, лицом к стене, потом медленно, очень медленно опустился на колени. Сложил руки на грубом шерстяном одеяле и коснулся их лбом.

— Дэвид, что с тобой? — закричала мать. — Дэвид!

— С ним все в порядке, — ответил отец, и Дэвид улыбнулся, закрывая глаза.

— Что значит все в порядке? — не унималась Эллен. — Посмотри на него, он упал, потерял сознание! Дэвид!

Голоса затихали, таяли вдали, но, прежде чем они пропали, Дэвид услышал слова отца: «Он не потерял сознание. Он молится».

В Безнадеге нет Бога. Что ж, давайте разберемся.

И Дэвид отключился. Его больше не волновало, что могут подумать родители, не тревожило то, видел ли мистер Седые Волосы, как он прикарманил патрон, и скажет ли он об этом копу-чудовищу. Дэвид не горевал о смерти младшей сестренки, которая за свою короткую жизнь мухи не обидела и не заслужила такой жуткой смерти. Собственно, он даже покинул свое тело. И оказался в кромешной тьме, слепой, но не глухой. Оказался во тьме, вслушиваясь в голос своего Бога.

Как и у большинства обретших Бога, у Дэвида Карвера это сопровождалось драматическими внешними событиями. В душе же его все произошло спокойно, если не сказать буднично. Объяснять случившееся законами логики или категориями здравого смысла бесполезно. Когда дело касается души, привычная логика неприменима. Тут в ходу иная логика, не менее ясная и понятная для посвященных. Он нашел Бога, этим все сказано. И (возможно, это представлялось Дэвиду более существенным) Бог нашел его.

В ноябре прошлого года, когда лучший друг Дэвида ехал на велосипеде в школу, его сбил автомобиль. Брайена Росса отбросило на двадцать ярдов в стену дома. Друзья всегда ездили в школу вместе, но в тот день Дэвид остался дома, так как подхватил простуду. Телефон зазвонил в половине девятого. Десять минут спустя мать Дэвида, бледная как полотно, вернулась в гостиную:

— Дэвид, с Брайеном несчастье. Пожалуйста, постарайся взять себя в руки.

Дальнейшего разговора он не помнил, в памяти остались только слова надежды на то, что он выживет, нет.

Позвонив вечером в больницу и убедившись, что его друг еще жив, Дэвид решил, что на следующий день сам поедет туда.

— Дорогой, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но эта идея не из лучших, — покачал головой его отец. «Дорогим» он не называл Дэвида с тех пор, как тот перестал играть плюшевыми зверьками. Одного этого слова хватило, чтобы понять, насколько Ральф Карвер расстроен. Он посмотрел на Эллен, но та стояла у раковины спиной к столу, нервно теребя полотенце. На ее помощь рассчитывать не приходилось. Да и сам Ральф не знал, что сказать. Не приведи Господь вести такие разговоры с ребенком. Мальчику-то всего одиннадцать, Ральф еще не успел познакомить его со многими жизненными явлениями, а тут речь зашла о смерти. Слава Богу, Кирсти сидела в другой комнате и смотрела по телевизору мультфильмы.

— Нет, — возразил Дэвид, — это хорошая идея. Единственная идея. — Он хотел было добавить: Кроме того, Брайен обязательно приехал бы, окажись я на его месте, — но воздержался. Потому что не знал наверняка, приехал бы Брайен или нет. Впрочем, это ничего не меняло. Дэвид уже чувствовал, пусть и не отдавая в этом отчета, что ехать он собирается не ради Брайена, а ради себя.

Мать покинула свой бастион у раковины и нерешительно шагнула к сыну:

— Дэвид, у тебя самое доброе сердце в мире… самое доброе… но Брайен… его… ну… бросило…

— Мама хочет сказать, что он ударился о кирпичную стену головой. Отец наклонился над столом и накрыл своей рукой руку сына. — У него обширное поражение мозга. Он в коме. Мозг ни на что не реагирует. Ты знаешь, что это означает?

— Они думают, что Брайен превратился в растение.

Ральф поморщился, потом кивнул.

— Он в таком состоянии, что для него наилучший выход скорый конец. Если ты поедешь к нему, то увидишь не своего друга, которого ты хорошо знаешь, с которым никогда бы не расставался…

При этих словах Эллен вышла в гостиную, посадила ничего не понимающую Кирсти на колени и заплакала.

Ральф посмотрел ей вслед, словно хотел последовать примеру жены, но потом вновь повернулся к Дэвиду:

— Будет лучше, если ты запомнишь Брая, каким видел его в последний раз. Понимаешь?

— Да, но я не могу так поступить. Я должен его повидать. Если не хочешь подвезти меня, нет проблем. После школы я доеду в больницу на автобусе.

Ральф тяжело вздохнул:

— Нет, я, конечно, тебя отвезу. И не обязательно ждать окончания занятий. Только, ради Бога, не говори об этом… — Он мотнул головой в сторону гостиной.

— Пирожку? Конечно, не скажу. — Дэвид не стал упоминать, что Кирсти уже приходила в его комнату и спрашивала, что случилось с Брайеном, сильно ли ему досталось, умрет ли он, поедет ли Дэвид к нему в больницу и многое, многое другое. Слушала внимательно, стояла такая печальная… Но родителям далеко не все следует знать. Они такие старые, у них расшатанная нервная система.

— Родители Брайена не пустят тебя в палату, — заявила Эллен, вернувшись на кухню. — Я знаю Марка и Дебби много лет. Они потрясены случившимся, в этом сомнений нет, я на их месте просто сошла бы с ума, но они знают, что негоже разрешать маленькому мальчику смотреть на… другого маленького мальчика, который умирает.

— Я позвонил им после того звонка в больницу, — ответил Дэвид. Миссис Росс не возражает. — Отец все еще сжимал его руку. Дэвида это только радовало. Он любил родителей, сожалел, что его поездка в больницу так огорчает их, но твердо знал, что обязательно поедет. Словно его направляла внешняя сила. Точно так же, как опытная рука ведет руку ребенка, помогая нарисовать собаку, курицу или снеговика.

— Что это на нее нашло? — выдохнула Эллен Карвер. — Хотела бы я знать, что это на нее нашло?

— Миссис Росс сказала, что будет рада, если я смогу прийти попрощаться. Ведь в конце недели собираются отключить систему жизнеобеспечения, после того как с Брайеном попрощаются бабушки и дедушки. Она сказала, что будет рада, если я приду к Брайену первым.

На следующий день Ральф отпросился с работы на вторую половину дня и заехал в школу за Дэвидом. Тот уже стоял на тротуаре с синим пропуском «ОТПУЩЕН РАНЬШЕ», торчащим из нагрудного кармана. Они приехали в больницу и на самом медленном в мире лифте поднялись на пятый этаж, в отделение интенсивной терапии. По пути Дэвид готовил себя к тому, что ему предстояло увидеть. Не ужасайся тому, что увидишь, Дэвид, предупредила его по телефону миссис Росс. Выглядит он не ахти. Мы уверены, что боли он не чувствует, слишком велико поражение мозга… но выглядит он не ахти.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил отец у двери палаты Брайена.

Дэвид покачал головой. Он по-прежнему ощущал, что его действия направляются могучей Силой, которая проявила себя, как только его побледневшая мать принесла весть о случившемся с Брайеном. Он чувствовал, что сила эта мудрее, чем он, она поддержит его, если его мужество даст слабину.

Дэвид вошел в палату. Мистер и миссис Росс сидели на красных пластмассовых стульях. В руках они держали книги, но не читали. Брайен лежал у окна на кровати, окруженной непонятными аппаратами, которые пикали и посылали прямые зеленые линии на дисплеи мониторов. Мальчика по пояс укрывало легкое одеяло. Расстегнутая белая пижама. Резиновые присоски на груди и на голове, под марлевой повязкой. Из-под повязки по левой щеке до уголка рта змеился длинный порез. Зашитый черной ниткой. Дэвиду показалось, что перед ним персонаж из какого-то франкенштейновского фильма, из тех, в которых играл Борис Карлофф [31] . Их часто показывали по телевизору по субботам. Иногда, когда Дэвид оставался ночевать у Брайена, они не ложились допоздна, лопали попкорн и смотрели эти фильмы. Им нравились старые черно-белые чудовища. Однажды, по ходу «Мамми» [32] , Брайен повернулся к Дэвиду и сказал: «Черт, Мамми идет за нами, давай прибавим шагу». Сказал глупость, но в четверть первого ночи многое может показаться смешным одиннадцатилетним мальчишкам, так что они смеялись до слез.